Лабиринт отражений (Сергей Лукьяненко)

Глупо считать, что виртуальность сделала людей хуже, чем они есть. Смешно надеяться, что она сделает их лучше.

Мы устали верить в добро и любовь, мы написали на знамени слово «свобода» — в наивной вере, что свобода — выше любви.

Может, проклятие такое висит над людьми? Когда обещают порядок, жди хаоса, когда защищают жизнь, приходит смерть, когда защищают мораль – люди превращаются в зверей. Стоит только сказать – я выше, я чище, я лучше, и приходит расплата. Только те, кто не обещают чудес и не становятся на пьедестал, приносят в мир добро.

— Ты любишь небо?
— Да. Я люблю смотреть на звёзды. Только совершенно не знаю, как они называются…
— А зачем им наши имена?

Если тебя жизнь трахает, значит, ты ещё живой!

Не собираюсь гадать. В мире всё равно нет иной правды, кроме той, в которую нам хочется верить.

… Знаешь, я хотел бы приходить домой и не доставать из кармана ключи. Мне хочется просто позвонить в свою дверь.

Я привык жить без сердца. Меня так просто не убьешь.

Это мой мир. Щедрый и безграничный, шумный и безалаберный. Человеческий. Он станет лучше, изменится вместе с нами, только надо верить в это. Не блуждать в лабиринтах, когда выход рядом. Не влюбляться в отражения, если рядом живые люди.

— Не существует общих ценностей в мире. Приходится искать маленькие-маленькие цели. И жертвовать им свою жизнь.
— Знаешь, так и в коммунизм захочется верить.
— Почему бы и нет? Красивая и большая цель. А уж жизнью за нее жертвовать — это совсем в традиции…
Отважный эльф Макрель тоскливо смотрит на меня.
— Леня… Элениум… а у тебя есть в жизни цель? Хоть какая-то? Не своровать тысчонку-другую долларов, не повеселиться в ресторанчике с друзьями, а именно — Цель?
— Есть, — честно говорю я.
— Это секрет?
Молчу секунду.
— Знаешь, я хотел бы приходить домой и не доставать из кармана ключи.

Можно придумывать чужие судьбы, можно грустить и насмешничать над несуществующими людьми… Как трудно узнать их — живых и настоящих. Сделать хоть шаг навстречу.

Я встал, добрёл до холодильника, вынул банку пива. До двенадцати я не пью, но ведь сейчас уже почти час. Как удачно проснулся!

Легче быть праведником или подлецом, чем человеком.

Если умеешь плавать — не сиди на берегу.

Одиночество — изнанка свободы.

Никто не имеет права на чудо. Оно всегда само по себе. Потому и чудо.

Когда мир переворачивается, друг мой, самое важное — первым стать на голову.

Все паталогии едины, и если ты знаешь одного психопата, то можешь предсказать поведение тысячи.

… Это проклятие. Право судить и право властвовать. Право на истину. Легко разобраться с дураком или зверем. Гораздо труднее с тем, кто считает себя сверхчеловеком. Умным, чистым и непорочным. Генералы, борющиеся за мир, правители, громящие коррупцию, извращенцы, осуждающие порнографию, — господи, мало ли их мы видели?

Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы боимся всего.

Мне немножко грустно. Что-то изменилось в наших отношениях.
И слишком резко. Может быть, со временем это пройдёт…

Это компьютерам вредно отключаться. С людьми всё наоборот.

Спасибо. Вот чего не люблю, это когда меня толкают в болото, а потом сердечно протягивают руку помощи.

Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно увидеть себя. Можно глянуть на мир — на любой его уголок. Можно нарисовать свой мир — и он оживёт, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм — в элитарность, злоба — в откровенность. Путешествие в мир зеркал — не простая прогулка. Очень легко заблудиться.

Мир судят не по лучшим его качествам. Иначе фашизм стал бы расцветом техники, вёрткими самолётами и могучими моторами, а не трубами концлагерей и мылом из человечьего жира.

Иван-Царевич, а ты, часом, не Иван-дурак? — спрашивает волк.

Вокруг лампы вьются мошки, колотятся о стекло, бессильно пытаясь ворваться в свет. Люди куда глупее мошек. Они всегда находят огонь, чтобы обжечь свои крылья. На то они и люди.

Сказки не зря кончаются свадьбой. Впрочем, иногда после свадьбы прилетает дракон. Большой, злобный, огнедышащий, любитель похищать чужих невест. Вот тогда у сказки есть маленький шанс продлиться подольше.
Неужели надо специально выращивать этого тупого дракона, если не хочешь, чтобы сказка кончилась слишком быстро?

Это нетерпение разума, эта великая и неутолимая жажда…
Понять, объяснить, покорить!
Чудо должно быть ручным и послушным. Мы даже Бога сделали человеком — и лишь после этого научились верить. Мы низводим чудеса до своего уровня.
И это хорошо, наверное. Иначе мы до сих пор сидели бы в пещерах, подкармливая хворостом Красный Цветок, зажженный молнией.

Жрут свои холестериновые гамбургеры, чавкая и давясь. Часами болтают по мобильнику. Задницы отрастили, каждый второй. Но за здоровье борются, будь здоров! Как раньше мы за мир боролись, когда у нас танков было больше, чем во всем мире… Что Земля круглая они, пожалуй, почти все знают, но вот что на ней, кроме Америки, еще что-то есть, только догадываются. Достало…

Знаешь, тонут ведь не потому, что плавать не умеют. Тонут, когда нет сил оставаться на берегу.

«А у вас есть семья?»
«Да. Моя подруга проститутка, у нас маленькая горная хижина в борделе. Заходите, она сварит прекасный кофе. У нас всегда чистенько и уютно, даже после землетрясения!»

Нам было трудно в настоящем. Там, где не понимают азарта многодневного взлома чужой программы и многомесячного написания своей. Там, где говорят не о падающих ценах на мегабайт памяти, а о растущих ценах на хлеб. В мире, где убивают взаправду. В мире, где трудно и грешникам, и святым, и просто людям.

Мы превратили виртуальный мир в пародию на реальную жизнь.
А пародии не бывают лучше оригинала. У них иная задача — высмеять, показать нелепость и несуразность первоисточника.
Но мы не можем изменить мир. И эта пародия лишена смысла.
Она — не рывок вперед, а лишь шаг в сторону.

— … Всего пять лет прошло — а сколько забыто?
— Ничего не забыто. Погребено под более новой информацией, но по-прежнему живо.
— Одно и то же, дайвер, суть не меняется.

Слухи ползут по «Лабиринту», пересекая уровни с легкостью, недоступной даже дайверам. Слухам не страшна глубина, их никогда и ничто не могло задержать.

Хочется закрыть глаза. Это нормально. Цветной калейдоскоп, блестки, искрящийся звездный вихрь — красиво, но я знаю, что стоит за этой красотой.
Глубина. Её называют «дип», но мне кажется, что по-русски слово звучит правильнее. Заменяет красивый ярлычок предупреждением. «Глубина!» Здесь водятся акулы и спруты. Здесь тихо — и давит, давит, давит бесконечное пространство, которого на самом деле нет.
В общем-то, она добрая, глубина. По-своему, конечно. Она принимает любого. Чтобы нырнуть, нужно немного сил. Чтобы достичь дна и вернуться — куда больше. В первую очередь надо помнить — глубина мертва без нас. Надо и верить в нее, и не верить.
Иначе настанет день, когда не удастся вынырнуть.

Плюхнулся на тахту. Хорошо, что не стал вчера заправлять. Какой же я стал… предусмотрительный. Уже года три, пожалуй…

Психология, в общепринятом понимании, крайне простая наука. Люди, не способные самостоятельно вбить гвоздь или срифмовать пару строчек, ни капли не сомневаются в своей способности понимать и судить других. В крайних проявлениях это становится смыслом жизни и источником самоутверждения.

— Вы жестоки, — говорю я.
— Да. Когда мне кажется, что симпатичный молодой человек начинает сходить с ума, я бываю жестока.

Личность, неспособная к созиданию, обязательно ищет оправдания деструктивному поведению.

В конце концов — информация не бывает лишней.

… Мораль — хитрая штука, она никогда не даёт ответов, наоборот, мешает их найти.

В мире так много правды, что ложь просто не нужна.

— Тогда рай пустует, — вздыхаю я. Кажется, уже не я веду события, а они меня. Не нравится мне такой поворот.
— Зато в аду места хватит всем. Хорошее обещание.

Пришлось ждать минуты две, пока он снял трубку. Это мне повезло — он вполне мог болтаться по виртуальности, безучастный к звонкам, пожарам, наводнениям, и прочим досадным мелочам жизни.

Спать в виртуальности – дурная примета.

Прекрасная вещь, бритва Оккама. Любую мистику срезает начисто. С мясом.

Настоящая свобода — это всегда тайна.

Чудо не может быть неизменным.

Я часто вижу сны — за день сознание выматывается так, что разгрузка просто необходима. А сны для того и приходят, чтобы спасти нас от обилия впечатлений, досказать несказанное.

На втором этаже подъезда, там у нас почему-то всегда горит лампочка, сидело человек пять подростков. Перекидывались картишками прямо на полу, о чем-то вполголоса разговаривали… нет, скорее не разговаривали — перерыкивались. Двоих я знал, трое казались незнакомыми. Маленькая стая мелких хищников. Такая с удовольствием загрызет одиночку в темной подворотне. Но здесь я в безопасности. Возле норы хищники не охотятся.

Он благодарно кивнул, открывая пачку, я махнул рукой — забирай всю, и запер дверь. Хищников надо прикармливать.
Чуть-чуть. Чтобы не обнаглели, но даже в затуманенных выпивкой мозгах мелькала мысль, что я «нормальный мужик».

Никогда не поверю, что бог создал женщину из ребра Адама. Нет, как и мужчину — из глины, только совсем другого сорта. Уж очень разные причины мы находим для гнева.

Этот мир будет жить, будет падать и учиться вставать. Он не заставит говорить того, кто хочет молчать. Не заткнёт рот тому, кто хочет говорить. И, может быть, станет лучше.

Любое изменение общества — техническое, социальное или комплексное <…>, никоим образом не меняло индивидуальной морали. Постулировалось всё, что угодно — от презрения к холопам до равенства и братства, от аскетизма до вседозволенности. Но выбор всегда совершался индивидуально.

Я верю ей, как верят все мужчины от начала времён.
В этом мире лишь наша вера становится правдой.

Нет ничего полезнее случайностей.

Знаешь, аналогии фальшивы.

Знаешь, это, наверное — в нас, — говорю я неожиданно для самого себя. — Для меня ты человек… потому что я хотел бы быть твоим другом.

Я добавляю:
— Пожалуйста… давай не доставим этим сволочам радости схватить нас!
Кажется, я сказал что-то не то.
— Добро — вопреки злу? — интересуется Неудачник.
— А как ещё иначе? — неожиданно вступает в разговор Маг. Он плюхнулся в кресло, заложил ногу за ногу и стал неожиданно серьёзным. — Если нет точки отсчёта — то всё теряет смысл.

Когда женщина в гневе, мужчине лучше не сопротивляться.

«Лабиринт отражений» — фантастический роман российского писателя-фантаста Сергея Лукьяненко, первая часть трилогии в стиле киберпанк о виртуальном городе Диптаун. Дата написания: 1997 год.

Сюжет книги:

Действие романа одновременно происходит в реальном Санкт-Петербурге и виртуальном городе Диптаун, созданном после изобретения способа перемещаться в виртуальный мир — «глубины». Только некоторые люди — дайверы — могли свободно покинуть глубину, в то время как остальные пользовались специальными таймерами. Главный герой — дайвер Леонид, который получает задание найти и спасти людей, застрявших в Диптауне. В процессе выполнения задания Леонид сталкивается с загадками и опасностями виртуального мира, а также с философскими вопросами о природе реальности и человеческой личности.

Персонажи: Леонид — Главный герой, дайвер, от лица которого ведётся повествование. Обладает уникальными способностями в Глубине, может самостоятельно выходить из виртуального мира. В ходе сюжета обретает новые возможности управления виртуальной реальностью. Вика (Ника) —
Дайвер и проститутка, работающая в виртуальном борделе «Всякие забавы». Внешне напоминает программу-помощницу, основанную на Windows. Позже становится женой Леонида. Обладает особым статусом в виртуальном мире. Ромка — Дайвер-оборотень, близкий друг Леонида. Способен принимать облик волка в Глубине. Участвует в опасных операциях вместе с главным героем. Трагически погибает от рук Тёмного Дайвера при попытке ограбления компании Дибенко. Дмитрий Дибенко — Создатель Глубины, разработчик знаменитой дип-программы 1994 года. Его технология позволила 93% населения воспринимать виртуальный мир как реальный. Заинтересован в развитии и популяризации Глубины. Фридрих Урман — Глава компании «Аль-Кабар», занимающейся производством лекарств. Богатый и влиятельный человек, готовый идти к цели любыми способами. Активно использует услуги дайверов для своих целей.
Человек без лица — Загадочный заказчик, нанимающий дайверов для выполнения особых заданий. Держит свою личность в тайне. Неудачник — Застрявший игрок в игре «Лабиринт смерти». Обладает необычными способностями перемещаться между уровнями. Его личность остаётся загадкой до конца повествования. Антон Стеков (Падла) — Хакер старой школы, авантюрист одесского склада. Участвовал в собраниях на барже на Васильевском острове. Заключён в виртуальную тюрьму, где, по его словам, пытается сбросить вес. Гильермо Агирре — Начальник службы безопасности игры «Лабиринт смерти». Отвечает за безопасность в виртуальном пространстве. Компьютерный Маг Зуко — Местный хакер, помогающий Леониду в его приключениях. Работает в виртуальном пространстве. Маньяк — Хакер и торговец вирусами, помогает Леониду и Ромке в их операциях, специализируясь на взломе систем безопасности.
Ифрит — Защитная программа с искусственным интеллектом, представленная в виде джинна в Глубине. Тёмный Дайвер — Виртуальный двойник Леонида, способный убивать как виртуальные личности, так и физические тела. Подполковник Томилин — Начальник виртуальной тюрьмы, принципиальный и честный служака, готовый использовать любые методы для защиты правопорядка в виртуальном мире. Чингиз — Успешный хакер и бизнесмен, занимающийся торговлей вирусами.

Что еще почитать:

Пикник на обочине (Аркадий и Борис Стругацкие)

Человечество в целом — слишком стационарная система, ее ничем не проймешь. Думал я, думал, ничего полезного не придумал и решил наплевать! Удивительная, между прочим, вещь: как ...