Я знаю, чем больше на девчонку глядишь и вздыхаешь, тем меньше ей нравишься. И наоборот.
А я люблю смотреть на грозу. И не страшно мне, а, наоборот, весело – так и хочется выбежать под хлесткий дождь и прыгать по лужам. Я иногда так и делаю.
Я вдруг вспомнил, что в книжках всегда пропускал описание природы. Дурак я дурак, оказывается, самое интересное не читал.
Иногда наш старик становится упрямым как осел. С места не сдвинешь, рычит, клыки показывает: и у собак бывает разное настроение. 17 понравилось 1 0 добавить в избранное 0
Непонятная это вещь – храбрость.
Здесь какие-то скупые кукушки. Несколько раз я просил их посчитать, сколько лет мне жить. Раза два прокукуют – и молчок.
Когда за девчонками перестают бегать, они переживают.
К Андрею писатели относятся хорошо и часто спрашивают, понравился ли рассказ или нет. Андрею все нравится, что читают писатели, и поэтому они его любят. А он их.
Чудак наш отец! На рыбалку не может толком выбраться, а в лесу каждый день по два-три часа пропадает. Без ружья, просто так. То за солнцем уйдет, то кукушку слушать. Из леса приходит всегда довольный, сияющий.
Я давно приглядывался к сорокам. Нравятся мне эти птицы. Не назойливы, как вороны, и гораздо красивее. А когда сорока через лес летит, — одно удовольствие посмотреть. Ее полет напоминает движение волны: вверх-вниз. Я люблю смотреть, когда сорока летит.
Совсем близко, на сосне, стучит, как из крупнокалиберного пулемета, дятел. Шумят огромные сосны и ели. Ветра нет, а они шумят и шумят. Наверное, ветер запутался в колючих лапах, как муравей в бороде, и не выбраться ему на волю. Солнце потихоньку опускается в озеро. От нашего дома до озера шагов пятьдесят. Вода у берегов…
Когда Алёнка моет полы, она злая как ведьма. Это я заметил давно. Все, кто моют полы, почему-то всегда злые. Мой сосед Севка в субботу вообще уходит из дому на весь день. И его отец где-нибудь задерживается. В субботу их мать моет полы.
У самой воды лежит какая-то развалюха. Днищем вверх. На ней хорошо тонуть. Сел — и сразу на дно.
Я чуть не плакал: что делать? Там дерутся, а тут клюет без передышки.
Хорошая надпись, проникновенная. И без восклицательного знака. Надписи с восклицательными знаками я не люблю. Не надписи, а сердитые окрики.
Солнце взошло, в лесу насвистывали птицы. Стрекозы летали над самой водой. Среди зеленых блинов белели лилии. Где-то у острова, набегая на берег, негромко всплескивала вода. Осока шевелилась, скрипела. Кто-то возился в ней, шлепал то ли хвостом, то ли плавником. Я никогда не был утром на озере. Эта прозрачная тишина, воздух, пахнущий смолистой хвоей, спокойное, нежаркое солнце и журчащая за бортом вода вызвали у меня чувство беспричинной радости. Я подумал, как хорошо, что есть такое озеро, лес, наш старый дом.
— Мы будем туда ходить каждый день! — гремел отец. — Мы будем там ночевать. И изучать, изучать, изучать произведения великих живописцев и скульпторов.
— Это великолепно! — воскликнула Алёнка. — Серёжа, ты слышал? Наш папа теперь каждый день будет приходить в четыре с работы, и мы вместе будем ходить по музеям и картинным галереям! Наконец-то наш дорогой папочка вплотную займётся воспитанием своих необразованных детей!
— Почему в четыре? — перестал ходить по комнате отец. — У меня ведь на вечернем отделении лекции… Мы будем иногда по утрам ходить. Да-а… По утрам я должен быть в лаборатории. Мы будем ходить…
— Ночью! — воскликнула Алёнка. — Кругом тишина, а со стен во всей своей первозданности смотрят на нас картины гениальных художников. Потрясающее зрелище! Вот только нужно договориться с администрацией музеев, чтобы нас пускали туда по ночам… Ну, это папа возьмёт на себя.
Я надел ей червя и уселся на своё место. Взмахнула удочкой Алёнка — я зажмурился. И не напрасно. Возле уха тоненько свистнуло, затем больно царапнуло по щеке. Когда я открыл глаза, Алёнка как ни в чём не бывало сидела на корме и глядела на поплавок.
— Не клюёт? — спросил я.
— Раздумывает…
— Она будет долго думать, — сказал я, доставая из-за уха Алёнкиного червяка. — Кстати, запомни: в моём ухе рыба тоже не водится.
«Президент Каменного острова» — приключенческая повесть советского и российского писателя Вильяма Козлова. Вышла в 1964 году сначала в сокращённом варианте на страницах газеты «Пионерская правда», а затем в издательстве «Детская литература».
Сюжет книги:
рассказ ведётся от лица шестиклассника Серёжи, который вместе с отцом, инженером-конструктором, старшей сестрой Алёнкой и эрдельтерьером приехал из Ленинграда на каникулы в деревню, в старый дедовский дом, стоящий на отшибе на берегу озера. В центре озера находится Каменный остров, на котором основали свою республику воспитанники детского дома, находящегося в деревне. У ребят есть свой президент, признанный лидер Сорока. В республике почти военная дисциплина и свои законы.
