Я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю. А не то, что модно, престижно или положено.
— А если меня о чём-нибудь спросят? Я ляпну!
— И ляпай. Но ляпай уверенно. Вот это называется «точкой зрения».
— Я даже могу сказать, что вы, например, не замужем.
— Если я не ношу обручального кольца, это ещё ни о чём не говорит.
— Да даже если бы вы носили три обручальных кольца, вы всё равно не замужем. У вас взгляд незамужней женщины.
— А что, незамужние женщины смотрят как-то по-особенному?
— Конечно. Они смотрят оценивающе. Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины.
— Гога, вы поступили, как настоящий мужчина!
— Перестань, я поступил, как нормальный мужчина.
Всё казалось… не живу, а так… черновик пишу, еще успею набело.
Какие люди — и без охраны!
— Ну что ты его пугаешь, он у меня такой скромный.
— Да. Интеллектом явно не изуродован.
Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион!
— У меня есть пять рублей, почему я не могу довезти до дома понравившуюся мне женщину?
— Ну до моего дома хватит, а обратно нет.
— Пешком дойду. Гулять так гулять.
Хозяева телеграмму прислали — послезавтра приезжают. Вот что значит интеллигентные люди — заранее предупреждают — боятся врасплох застать.
— Слушай, а почему ты не выходила замуж?
— Тебя ждала…
У тебя каждое утро эти «крайние обстоятельства». Похмельный синдром называется!
— Молодец ты, Катя! Мы своим ребятам тебя всегда в пример ставим. Всего, чего хотела в жизни, добилась.
— Это верно. Только ты пока ребятам не рассказывай, что как раз тогда, когда всего добьёшься в жизни, больше всего волком завыть хочется…
Меня не интересует, почему «нет», меня интересует, что вы сделали для того, чтобы было «да».
Хеллоу! Общежитие слушает!
— А Вы давно знакомы?
— С мамой? Сорок четыре часа и даже уже двадцать две минуты.
— А-а-а… Ну, боюсь тогда, что огорчу Вас. Мама придерживается того принципа, что любовь любовью, а человека нужно узнать. А для этого нужно время.
— Совершенно права! Выйти замуж после двух дней знакомства — просто верх легкомыслия. Надо все хорошенько обдумать. Дней пять. [обращаясь к Катерине]: Так что ты не торопись, до среды есть время.
У меня станок сломался, который деньги печатает.
А Вы, по-видимому, Людмила? Специалист по психиатрии, который временно работает на хлебозаводе?
— Ну а какие-нибудь особые приметы имеются? Ну там, шрам на лице?
— Есть! У него после аппендицита шрам…
Это шампанское такое пьяное, оказывается.
— Уж очень я какой-то идеальный получился.
— Ничего, жизнь это поправит.
А я оптимистка. Мне вот недавно сказали, на кладбище хорошо знакомиться, с вдовцами.
— А ты переменилась, Катерина. Раньше ты не была такой жестокой.
— Учителя хорошие были.
Не учи меня жить, лучше помоги материально!
— И сколько же у тебя людей-то в подчинении?
— Почти три тысячи.
— Батюшки! Как же ты с ними справляешься? Трудно небось?
— Трудно с тремя, а когда трёх научишься организовывать, дальше число уже не имеет значения.
— Как долго я тебя искала…
— Восемь дней.
— Как долго я тебя искала…
— Пожалуйста, конкретно чем помочь?
— Да уйма, уйма проблем! Конкретно — средств не хватает, мужчин не хватает!
Хорошего мужика надо самой делать, а не готовым получать.
Господи, я столько раз представляла себе эту нашу с тобой встречу. Столько слов всяких придумывала. А встретились — и сказать нечего. По началу я еще очень сильно тебя любила, думала, что это мать тебя сбила с толку. Потом я тебя до смерти ненавидела. Потом мне ужасно хотелось, чтобы ты узнал о моих успехах и понял, как ты ошибся… А сейчас… Сейчас я думаю, если бы я не обожглась тогда так сильно, ничего бы из меня не получилось. Я думаю, хорошо, что ты на мне не женился.
— Ой, девушка, а нельзя все это завернуть в два слоя бумаги? А то нам далеко нести.
— С бумагой в стране напряженка!
— Александра, а мама тебя как называет?
— Марусей.
— Вот ты, всегда правильную жизнь вёл. Сохранился, что ли? Вон они три волосинки в шесть рядов.
— Сейчас модно носить лысину.
— А-а-а… А это что такое? [теребит за живот]
— Это комок нервов!
Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?
— … Сорока ещё нет, а животы отрастили, мятые все какие-то…ботинки нечищеные…
— А ботинки причём?
— А терпеть не могу, когда у мужика нечищеная обувь…
Все в Москву лезут, будто она резиновая.
Ты пойми главное — мы в Москве живём! А Москва — это большая лотерея. Здесь можно сразу всё выиграть.
— Сейчас не те времена.
— Времена всегда одинаковые! Прежде чем что-то получить, нужно заслужить, заработать!
Ой, какая она симпатичная. Только вы с ней почему-то совсем не похожи.
— Нет, сегодня не могу, мы сегодня всей семьей на дачу едем. По какой дороге?
— По асфальтированной.
— А я даже не знаю — по какой дороге! Нас шофер всё время туда возит…
Одиночество — это рождаемость падает, а алкоголизм растёт!
— А Тоня где?
— Уже уехала с Николаем на дачу.
— О, всё! Засосало мещанское болото!
Ждите меня здесь. В квартиру всех впускать, никого не выпускать. В случае сопротивления — открывать огонь.
— А вы что, с мамой вместе работаете?
— Нет, работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.
— Значит, вы плохой человек?
— Я?! Да у меня практически нет недостатков!
А заодно запомни, что все и всегда я буду решать сам. На том простом основании, что я — мужчина.
— А из вас бы мог стать хороший руководитель!
— А, по-твоему, все должны быть руководителями?
— Нет, не все должны, но все хотят.
— Когда вернешься?
— Не знаю, по-видимому, поздно.
— Тогда я приглашу девочек?
— И мальчиков тоже!
А что это меняет, если как ты говоришь — «тебя ко мне тянет»? Или тебя тянет только к незамужним?
Мой давний знакомый. Настолько давний, что, встретив, не узнал.
Чтобы генеральшей стать, надо за лейтенанта замуж выходить.
Вечер перестаёт быть томным…
— Я вот всегда лотерейные билеты покупаю.
— Выиграла?
— А как же! Два раза по рублю.
Защищать и принимать решения — это мужская обязанность. Это нормально.
— Теперь они думают, что прав тот, кто сильнее.
— Теперь они будут знать, что против силы всегда может найтись и другая сила.
— Мы в концерт идем!
— Э-эх… В концерт! Тоже мне москвич, называется!
Нет, девочки, не хочу я начинать семью с обмана. Противно.
Глухо, как в танке!
Чёрт побери! Вы так вкусно рассказываете, что у меня аж слюнки потекли.
Предлагаю дружить домами!
А я всё равно уверена — мне повезёт, не могу я счастье по частям получать, мне всё сразу надо!
Кулачная расправа — это не метод. Ударить можно и словом, это иногда больнее.
Химия — это будущее человечества.
— Ну, а мы-то им зачем? У них свои женщины есть.
— А мы не хуже ихних.
— А что вы читаете?
— Книжку.
— Интересно?
— Очень.
— Он кто?
— Слесарь.
— А откуда он взялся?
— С электрички.
Ну, ладно, ладно. Москва слезам не верит!
— Господи, какая ты, Катька, счастливая!… А что ты всё говорила: «В нашем возрасте влюбиться невозможно, потому что там в человеке все недостатки видишь». Журналы какие-то там нам зачитывала!
— А у него нет недостатков! Он самый лучший человек на свете!
— Ну, а потом куда?
— А потом в Третьяковскую галерею.
— Ой, вот учу тебя, учу — толку ни грамма. Ведь в этой Третьяковке только командировочные или гости столицы.
— Я же туда картины иду смотреть, а не людей.
— Вы меня определили в старшую группу, а там одни бабки собираются!
— Ну, слушайте, Вы, извините, тоже не мальчик.
— Мальчик не мальчик, но в старики тоже записываться не собираюсь.
— Я переведу Вас во вторую группу. Там от тридцати пяти до пятидесяти.
— А помоложе нельзя?
— Да Вы что! Там же девочки 28-летние, а у Вас, извините, ревматизм. Вы же танцевать не сможете, сами потом жаловаться будете.
Люблю своих друзей, потому что, несмотря на то, что мы знакомы тысячу лет, мы все равно всегда новы и интересны друг другу.
— Вот я грубовата, правда?
— Да, это есть.
— А у них это называется эксцентричностью. На том и стою!
— Ты есть-то будешь?
— Ну, а если буду?
— Тогда, на-ка, быстренько почисти лук.
Шашлык женских рук не терпит.
— Надо было, чтобы кто-нибудь другой её встречал.
— Почему?
— Через три месяца Антонине здесь рожать, ещё подумают, что у меня гарем.
Поверьте мне, в сорок лет вам будет казаться, что вот теперь только и начинается ваша жизнь.
Зло должно быть и будет наказано!
— Не расстраивайся ты, Катерина.
— Я и не расстраиваюсь.
— Не расстраиваюсь… Два балла, надо же, два балла!
— Я всё равно поступлю.
— А кто спорит? В институты до каких лет принимают? До тридцати пяти? У тебя ещё уйма попыток.
— А Рудик говорит, что на Западе все торжественные события в ресторане отмечают.
— Совсем они там с ума посходили. И правильно в газетах пишут — «их нравы». Ну разве в ресторане вкусно накормят?
— Я сам мастер, слесарь высшего разряда, кстати, тоже неженат.
— А вот это скорее говорит о ваших недостатках, чем о достоинствах.
— Это ни о чем не говорит, просто мне не повезло.
— А, ну да! Она, конечно, была стерва?
— Нет, она прекрасная женщина.
— Потом рожаю ему ребёнка, сижу дома. Какая разница, где я когда-то работала. Ну, а когда он всё узнает — поздно: ко мне привык, ребёнка обожает, без меня жизни не представляет, да ещё и прощения просить будет
— За что?
— Ну, к тому времени найдется за что.
Ты смотришь в самый корень!
— Здра… ссти… Что это с вами?
— А это вы меня в краску вогнали.
— Извините.
— Куда вы?
— Из… вините!
Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах <…> и задает глупые вопросы.
Люблю свою работу, потому что, когда я туда прихожу, там начинает крутиться то, что без меня не крутилось.
— Поздравляю! Ты уже начала в транспорте знакомиться. Не ожидала от тебя.
— Честно говоря, я сама от себя не ожидала.
— Поздновато возвращаетесь, всё профсоюзные дела, что ли? Я тут два часа торчу…
— Зачем?
— Повидать захотелось.
— Зачем?
— Тянет.
— А! Уважительная причина.
У тебя все по правилам, а в жизни еще лотерея есть.
Люди разучились общаться, сидят по своим квартирам, смотрят телевизоры и не знают как зовут соседа.
— Катя.
— Антон.
— А по отчеству?
— Для Вас — просто Антон, отчество я приберегаю для подчинённых.
— А если слов не понимают?
— Значит, плохо объяснила. Значит, дала повод думать, что может быть и по-другому!
— Я сама во всём виновата, сама и отвечать буду.
— Ну нет уж! Отвечать будут те, кому положено!
— Только одно условие. Мы дочери профессора Тихомирова. Я старшая, ты младшая. Я учусь в медицинском, специализируюсь по психиатрии. Ты в своём химико-технологическом.
— А это зачем?
— Знаешь, насколько я разбираюсь в жизни, мужчины предпочитают женщин интеллигентных профессий.
— А что вообще в мире делается?
— Стабильности нет. Террористы опять захватили самолет.
Не надо, Серёжа… Ну вам же всё равно, кого обнимать! Для меня же это очень серьёзно!
В сорок лет жизнь только начинается, это я уж теперь точно знаю!
— Ты же сказал, что если у жены зарплата больше — это не семья. Ну как же ей признаться-то!
— Ты мозги не пудри: она меня обманула!
— Да нет, это недоразумение!
— Нет, это её принципиальная позиция, понял?
— Не-е-ет, это недоразумение!
— Да нет! Она этим самым обнаружила, что для неё социальный статус человека выше, чем его… мой личный статус!
— Переведи…
— Был такой римский император Диоклетиан, кстати сказать очень приличный император, так вот, так сказать, в самый расцвет своей империи, он вдруг отказался от власти и удалился к себе в деревню, а когда из Рима приехали, чтобы просить его вернуться к власти, он сказал: «Если бы вы видели какую я вырастил капусту, вы бы перестали меня уговаривать».
— И не вернулся?
— Нет. Так что не все хотят быть руководителями. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что, кажется, это чуть ли не единственный случай в мировой истории.
И отчего это у генералов жены всегда такие? Вот из меня б генеральша получилась очень даже ничего!
На голом энтузиазме держимся!
— А я вот в научный зал Ленинской библиотеки пропуск достала…
— Зачем?
— Представляешь какой там контингент: академики, докторы, философы…
— Ну и что? Будешь смотреть как они читают?
— Много ты понимаешь! Там еще курилка есть.
Удивительной скромности человек!
Скучный ты человек, Катя, ну можешь хоть один раз рискнуть, интересно же!
Это же урбанизация какая-то!
Подарила в лотерею
Куму свой билет кума.
Кум теперь «Москвич» имеет,
А кума — сошла с ума…
В ресторане как-то дед
Скушал комплексный обед.
И теперь не платит дед
Ни за газ и ни за свет.
— Мы с ним сегодня в концерт идём!
— В концерт… Тетёха! Два года в Москве живёшь, в концерт…
Психиатр ты хренов! Ну много ты понимаешь в моей жизни?!
— Вам плохо?
— Да, мне плохо…
На одного сорокалетнего холостяка приходится пять незамужних женщин!
Конечно, в семье мужчина должен быть выше по положению. Если жена получает больше зарплату или выше должность — это уже не семья.
«Москва слезам не верит» — советский мелодраматический фильм 1979 года режиссёра Владимира Меньшова.
Сюжет фильма:
Три молодые провинциалки приезжают в Москву в поисках любви, счастья и достатка. Их судьбы складываются по-разному:
Антонина выходит замуж, растит детей, любит мужа. Людмила мечтает выйти замуж за статусного москвича — артиста, управленца, спортсмена, учёного. Катерина отчаянно влюбляется, но избранник её оставляет. Однако она не опускает руки, в одиночку растит дочь и к тому же успевает делать блестящую карьеру. В 40 лет судьба дарит ей неожиданную встречу.
В главных ролях: Вера Алентова — Катерина Александровна Тихомирова, слесарь-наладчик, позднее — директор химкомбината; Ирина Муравьёва — Людмила Свиридова, работница хлебозавода, позднее — работница химчистки; Алексей Баталов — Георгий Иванович (Гоша/Гога/Жора/Юрий), возлюбленный Катерины, слесарь из НИИ. Раиса Рязанова — Антонина Буянова (Тося, Тоня), маляр-штукатур. Александр Фатюшин — Сергей Гурин, известный хоккеист, муж Людмилы. Юрий Васильев — Родион (Рудольф) Петрович Рачков, телеоператор. Наталья Вавилова — Александра Александровна Тихомирова (Сашка), дочь Катерины. Борис Сморчков — Николай, муж Антонины, электрик на стройке.
